Абдулла-бек Ерсинский- духовный лидер табасаранского народа. В ночь с 27 на 28 апреля 1826 г. великий сын табасаранского народа Абдулла-бек Ерсинский был подорван в своем доме. При этом погибли «сам Абдулла-бек, две жены его, две дочери, сын Али-бек и восемь душ обоего пола хозяев дома...».

----------                                                                                                                                       20 Мая, Генер. Савельев с гарнизоном вышел последний из Дербента. — Хотя Гассан-Хан в присутствии Российских Генералов принял присягу в верности от жителей города; но чувствуя, что не в силах сопротивляться старшему брату своему Ших-Али-Хану, оставил город и с матерью поехал в Тарки к Шамхалу просить его защиты; равномерно и первый Дербентский Бек Хадыр выехал из города с семейством просить покровительства у Кади-Хана Табасаранского — Едва войски наши отошли на несколько верст от Дербента, как услышали там три пушечных выстрела, почему и заключили, что Ших-Али-Хан опять завладел городом.
В начале 1818 г. народы Дагестана подняли восстание, заключили между собой союз о совместных действиях против русских войск. К нему примкнули Аварское, Казикумыкское ханства, владения Мехтулинское, Каракайдакское, Табасаранское и вольное Акушинское общество. Восстание охватило обширный район. Действуя решительно, Ермолов зимой 1818 г. разгромил Мехтулинское ханство, а в 1819 г. генерал В. Г. Мадатов покорил Табасарань и весь Каракайдаг. Битва 19 декабря 1819 г. русских войск с повстанческими отрядами решила судьбу Северного Дагестана, который был присоединен к России

--------                                                                                                                                             …Во первых, она должна была преодолеть судебно-административную раздробленность и создать единую централизованную организацию края, наладив постоянные связи кавказской мусульманской переферии с центром империи. В ходе реформы были упразднены все мусульманские ханства, обладавшие собственной юрисдикцией, — Казикумухское (в 1858 г.), Аварское (в 1863 г.), Кюринское (в 1865 г.), владения Кайтага и Табасарана (в 1866 г.), шамхальство Тарковское и Мехтулинское ханство (в 1867 г.). Вместо них и примерно в тех же границах было создано 9 округов — Самурский и Даргинский (в 1854 г.); Андийский (в 1859 г.); Гунибский, Казикумухский и Кайтаго-Табасаранский (в 1860 г.); Аварский (в 1862 г.); Кюринский (в 1865 г.) и Темирханшуринский (в 1867 г.).
-----                                                                                                                                                К сожалению, Медем превысил свои полномочия и, недовольствуясь разбитием уцмия, занял Дербент, принадлежащий персидскому шаху. Не ограничиваясь даже этим и желая еще больше расположить к себе владельца этого города, и без того уже обязанного ему спасением, он вздумал принять участие в его войне с кавказскими горцами и выслал небольшой отряд под командой майора Криднера в Табасаранские горы. Криднер, офицер спокойный и храбрый, составивший себе, как мы видели, видную репутацию во время действий на Кубани и против кабардинцев, вероятно, был мало знаком с тамошней местностью. Он допустил окружить себя в ущельях, потерял два знамени, и если успел отступить к Дербенту, то только потому, что горцы побоялись его преследовать. Медем выкупил эти знамена за 70 рублей серебром – прием, оправдываемый мудрой русской пословицей: «Где не можешь бить дубьем, бей рублем», – ныне уже немыслимый, но в ту эпоху не раз, как мы увидим впоследствии, практиковавшийся с горцами, не имевшими ясного представления о значении подобных трофеев в европейских войсках…

--------
ВАСИЛИЙ ПОТТО - КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА. ТОМ 2. ЕРМОЛОВСКОЕ ВРЕМЯ
Случай к этому скоро представился. В Кайтаге проживал тогда известный Абдулл-бек ерсинский, сын табасаранского кадия и зять Шейх-Али-хана, пользовавшийся немалым влиянием в народе. В населении Табасарани и Каракайтага всегда находилось довольно элементов, годных для разбоя, и он пользовался ими, чтобы держать край в постоянной тревоге. За стенами Дербента уже нельзя было считать себя безопасным. Был случай, что в 1822 году в пяти верстах от этого города команда рабочих, под прикрытием десяти куринских солдат, подверглась нападению; два солдата были изрублены шашками, один убит пулей и один ранен. Теперь, когда герои дагестанских возмущений один за другим сходили со сцены, тем опаснее становился Абдул-бек, как последний представитель былых времен необузданной свободы. Все меры, принятые к его поимке, оставались без успеха, а между тем Южный Дагестан более и более терпел от его разбоев. Краббе принужден был оценить его голову, обещая большую награду тому, кто доставит его живого или мертвого. Вот эту-то задачу и принял на себя Мамед-хан, ставя условием, чтобы ему возвращены были имения его отца.
Мамед стал изыскивать средства для достижения своей цели, но все старания его захватить Абдуллу во время разъездов его в Каракайтаге были напрасны. Тогда Мамед подговорил жившего в деревне Падур старого разбойника Науруз-бека, и они вместе решили извести Абдуллу другим способом. Мамед съездил в Дербент и привез оттуда целый бочонок пороха. В то же время Науруз-бек, рыская по окрестностям, узнал о местопребывании ерсинского бека. И вот вечером двадцать седьмого апреля 1824 года оба они с несколькими нукерами скрытно пробрались к небольшой деревушке, окруженной лесом, где жил тогда Абдулл-бек. Бела темная ночь, когда партия подошла к самому селению; там все было тихо; жители спали, и только в доме самого Абдуллы светился огонек. Пока партия стояла на опушке леса, сын Науруз-бека, молодой Гюль-Мамед, и Орудж – старый опытный разбойник, вдвоем, как ночные воры, пробрались в нижний этаж дома, где в Дагестане обыкновенно помещаются конюшни и кладовые, и заложили там мину силой в два пуда пороха.
Прошло с четверть часа, а взрыва не было. Мамед уже хотел отправиться сам, чтобы узнать о причине, как вдруг в тишине ночи громовой удар всколыхнул землю, и высокий столб пламени поднялся к небу. Картина взрыва была ужасна. Большой двухэтажный каменный дом был разбросан по частям; между развалинами его виднелись изувеченные, растерзанные тела Абдуллы с его сыновьями, женами и всей прислугою. Всего погибло при взрыве семнадцать человек, и в том числе сам Абдулла и две жены его, из которых одна была известная Чимнас-Ханум – дочь Фет-Али-хана, только грудной ребенок, младший сын Адбуллы, спасся каким-то непостижимым чудом. Таким образом, из всего семейства Абдуллы остался на свободе только старший сын его, Зоал, уезжавший в роковую ночь в соседнюю деревню. Но Мамед-хан и Науруз дали слово доставить и его в Дербент живого или мертвого.
Пострадал при взрыве сильно и Орудж, не успевший заблаговременно отойти в безопасное место: ему вышибло в плече правую руку, обожгло лицо и повредило ребра. Не спасся бы он от разъяренных жителей деревни, если бы отважный Гюль-Мамед, несмотря на угрожавшую самому ему гибель, не вынес его на своих плечах.
"Известие о взрыве дома, в котором за одного виновного погибло шестнадцать невинных,– писал Ермолову император Александр,– для меня весьма неприятно". Гуманные чувства императора никак не могли примириться с жестокой необходимостью, на которую указывал Ермолов, отвечавший, что "другого средства к истреблению разбойника не было и что нельзя считать совершенно невинными тех, которые скрывали Абдуллу и помогали ему в разбойничьих подвигах".
Дальнейшая история Зоала неизвестна. Но бегство его было причиной следующего характерного для дагестанских нравов происшествия. Один из табасаранских беков, Ахмед-Паша, обвинил двадцатилетнего сына своего Али-Бури в невыполнении отцовского приказания поймать или убить Зоала и как изменника выдал его русским. Нужно думать, однако, что в этом поступке замешалась семейная вражда. По крайней мере, Али-Бури заявил на следствии, что отец донес на него в отмщение за укоры, которые делал ему сын, ибо старик прогнал жену, зарезал дочь и тем же угрожал самому Али. Очевидно, что здесь разыгрывалась целая семейная драма, и тем не менее Али, по настоянию отца, был сослан рядовым в батальоны Финляндского корпуса.
В числе мер, принятых Ермоловым к умиротворению вечно мятежного края, необходимо отметить и попытку повлиять на дагестанские народы зрелищем величия русского государства. Ермолов знал, что мятежи горских народов поддерживались, между прочим, совершенно ложным представлением о могуществе России, которую они склонны были считать неизмеримо слабее, чем единоверные для них могущественные мусульманские царства Турцию и Персию. И вот, чтобы поколебать в их глазах ложный престиж исконных врагов России и познакомить с великой державой русских царей, предложено было отправить в Москву в 1826 году на коронацию нового императора Николая Павловича депутатов от всех мусульманских провинций Кавказа, и в том числе от Дагестана. "Удостоясь видеть Императора,– писал Ермолов,– окружающую его славу и великолепие, они передадут своим единоземцам понятие, которое неминуемо произведет большое впечатление и немалую пользу".
Выбор был сделан умелой рукой, но, к сожалению, все это предприятие не состоялось. Депутаты уже собраны были на Кавказской линии, в Екатериноград, и им оставалось только несколько дней до выезда, как вдруг получены были известия о вторжении персиян в Грузию. Можно было опасаться волнений и среди дагестанцев. При таких условиях Ермолов не счел возможным посылать депутатов, а приказал, напротив, поспешнее разослать их по домам, где они, как люди испытанной верности, могли оказаться необходимыми. Но мир и тишина нигде не нарушились. "При всех обстоятельствах, сопровождавших вторжение неприятеля в наши пределы, при общем возмущении в мусульманских провинциях, Дагестан, многолюднейший, воинственный и помнящий прежнее свое могущество, пребыл в совершенном спокойствии, отзываясь, что новых властелинов он не желает". Так писал Ермолов.

---------
Бобровский П. О. Кубанский егерский корпус. 1786-1796 гг.. — СПб.: Тип. Главного Управления Уделов, 1893. С. 58
…От реки Хамри-Озени, при урочище Тюпсис, Булгаков со своею бригадою, усиленной двумя ротами гренадер Владимирского мушкетерского полка, 14-ю эскадронами драгун астраханских и таганрогских, командами казаков, с шестью полевыми орудиями полевой артиллерии, должен был следовать в обход Дербента через Табасаранский перевал. Обход надлежало совершить в три дня и, не позже 2-го мая, Булгаков должен был обложить город с южной стороны; главные силы корпуса в это время должны были атаковать Дербент с севера. Шейх-Али-хан Дербентский, собрав в крепости до 10 000 войск, ожидая подкрепления от разных ханов и владетелей Дагестана, полагал обороняться до последней крайности. При таких условиях, обходное движение отряда Булгакова приобретало особенное значение; от успеха его зависело овладение Дербентом.
Войскам Булгакова предстояло пройти для обхода не более 87-ми верст, но из них 20 верст «самыми труднейшими дефилеями» через Табасаранский хребет, верхняя часть которого покрыта дремучим лесом. Обе покатости чрезвычайно круты, имеют множество каменистых, утесистых стремнин.
Булгаков, выступив 29-го апреля из лагеря на р. Хамри-Озени, на другой день, не доходя 18-ти верст до Дербента, свернул на запад и к вечеру приблизился к началу Табасаранского дефиле; здесь он расположился лагерем. Подъем на главный хребет, или Бент (Бентгьар) (Уважаемые читатели! По всем документам пишут Бент, а не Джалганский хребет) на протяжения трех верст представлял такие затруднения, что до полудня 1-го мая могли подняться только казаки и один егерский батальон. Остальные войска помогали подниматься артиллерии и обозу: дорога на глинистом грунте от шедшего дождя до того испортилась, что нужно было пособие не менее 200 человек, чтобы подвинуть с места 12-ти-фунтовый единорог. Но этот подъем артиллерии и повозок на Бент продолжался почти до полудня 2-го мая.
Не меньше затруднений отряд испытывал при спуске по ущелью на протяжении 14-ти верст: тут по косогору проходила столь узкая дорога, что по ней только два драгуна могли ехать рядом. Вправо от нее стремнина сажен на 100 глубины, а влево перпендикулярная стена в 80 сажен. С вершины горы нависшие камни, казалось, готовы были скатиться каждую минуту и задавить прохожего. Одна изломанная повозка останавливала движение всей колонны. Едва ночью 2-го мая егерские батальоны и казаки прибыли в долину, где начинались владения Дербентского хана. Когда люди улеглись на биваке, то проливной дождь произвел такое наводнение в узкой долине, что им пришлось провести всю ночь, стоя в воде, не смыкая глаз. Ясное утро осушило и обогрело солдат. Булгаков с отрядом, оттеснив передовыми войсками мелкие партии неприятельской конницы, подошел к Дербенту едва в час пополуночи 4-го мая и расположился с южной стороны крепости в ханских садах против предместья Дубари, примыкая правым флангом к морю, а левым—протянулся к горам, для чего рассыпаны были егеря 3-го батальона, вошедшие в связь с войсками главного корпуса.
Овладение Дербентом, в котором приняли участие егеря 3-го и 4-го батальонов Кубанского корпуса, действовавшие из траншей против замка Нарын-кале (на западной оконечности крепости), не потребовало больших усилий, когда 7-го мая удалось войскам главного корпуса овладеть передовою башнею. Батареи, построенные в траншеях в 40 саженях от замка Нарын-кале, своим огнем произвели обвал 10-го мая, и в тот-же вечер растворились настежь ворота, через которые хлынула толпа жителей в сопровождении 120-ти-летнего старца, имевшего в своих руках серебряные ключи Дербента, того самого старца, который за 74 года перед сим подносил ключи императору Петру Великому. Главнокомандующий вступил в город торжественно 13-го мая и занял все посты войсками отряда Савельева. Угроза захвата Ираном Закавказья и Дагестана противоречила интересам России, которая смотрела на весь Кавказ, как на свою собственность. В ноябре 1795 г. Екатерина II, несмотря на то, что ее помысли были направлены на подавление революции во Франции, отправила рескрипт на имя командующего войсками на Кавказе, предприсывая охранять не только Грузию, но весь Ширван, включая г. Баку. В декабре 1795 года отряд генерала Савельева вступает в пределы в Дагестана. Сурхай-хан Гази-Кумухский, уверенный в том, что можно и нужно сохранить независимость Дагестана и призвал дагестанских владетелей выступить и против России. Однако его призыв был принят только юным Шейх-Али-ханом Дербентским, сыном Фат-Али-хана Кубинского, ставший правителем Дербента и Кубы в 1790 г., тринадцатилетнем возрасте.
Тем не менее, российские власти сочли, что одного отряда Савельева недостаточно и в апреле 1796 года отправили в Дагестан экспедиционный корпус генерала В.А. Зубова при 100 орудиях. Авангард русских войск под командованием генерал-майора Соболева "вместе с шамхалом Мухаммадом, уцмием Рустам-ханом и Рустамом - казием Табасаранским... пришел в Каякент и отправил посланника, требуя покорности от Шейх-Али-хана, сына Фатх Али-хана, повторившего год назад обет подданства Российскому правительству". И надо сказать, что российское правительство со времен Петра I рассматривало дербентских владетелей как своих подданных. Но Шейх-Али-хан решил оборонять Дербент и обратился за помощью к Ага-Мухаммед-хану, турецкому султану, ханам Гази-Кумуха и Хунзаха. Однако Ага-Мухаммед-хан сослался на то, что "войска утомлены и с российскими драться не смогут". Турецкий султан ограничился призывом к решительной борьбе с русскими, уверяя дербентского хана в том, что иначе он будет отсранен русскими от власти и станет у русских "свинопасом". Нуцал Хунзахский Ума-хан, наоборот, вел переговоры о подданстве с русским главнокомандующим. Только Сурхай-хан Гази-Кумухский стал одним из самых ярых организаторов антирусского сопротивления.

----------

Из внутренних путей особо значимой была дорога «по маршруту Хараг-Хучни- Ляхля- Кувиг- Хив и т.д.», которая называлась «вилаятарин рякъ» («дорога владений»).

 -----------                                                                                                                                                                                          Карта средневековой Албании                                                                                                    Уважаемые читатели! Вот Вам еще одно подтверждение фальсификации истории. Открывайте в Поиске «Карта Московии, составленная Павлом Иовием (Паоло Джовио), епископом Новокомским, и русским послом Дмитрием Герасимовым в 1537 году.
Известный русский писатель и переводчик Дмитрий Герасимов, будучи послом Василия III к римскому папе Клименту VII в 1525 г., встретился с итальянским ученым-гуманистом, врачом, историком и географом Паоло Джовио, епископом Новокомским, и способствовал ему в написаниии книги об этом посольстве и России вообще. Он помог ему составить первую сравнительно достоверную карту России. Ее гравированный лист должен был быть приложен к изданному в 1537 г. сочинению Павла Иовия (он пишет об этом в книге), однако по неизвестным причинам не был опубликован и оставался неизвестным вплоть до 1994 г., когда единственный экземпляр карты был обнаружен в частной коллекции и приобретен Российским правительством на аукционе Сотби в Лондоне. Карта выполнена на высочайшем уровне географии своего времени, ориентирована Юг – Север, отмечены Москва, Вологда Нижний Новгород, Псков, Черное, Азовское, Белое моря, Крым, Кавказские горы и др. Однако утверждение, будто албанское общество погибло, растворившись в других этносах, не оставив зримого следа, несомненно ложно. Албаны были одним из главных создателей античной и раннесредневековой культуры Кавказа: Нагорного Карабаха, Азербайджана, Дагестана и одним из предков этих народов. Этим и определяется место албан в истории этих народов, и в культурной истории человечества.

--------