даются в аренду кому-нибудь из членов сельского общества за плату, поступающую в пользу мечети».
В отдельных селах вакуфами распоряжался сельский сход и получаемые с них доходы шли на содержание мечетей и на оказание помощи бедным семьям. Мечетская собственность не могла быть продана кому бы то ни было. Земля передавалась в собственность мечетей навсегда, что привело в последующем экономическому усилению роли духовенства.
Существовавшие в Табасаране сложные земельно-правовые отношения определяли пестроту социальной структуры и различные формы эксплуатации непосредственных производителей. Тяжелое положение народных масс было одной из основных причин борьбы, которая проявлялась в разнообразных формах. Классовая борьба выражалась в отказе от несения феодальных повинностей, в поджоге хозяйственных построек беков, порче и ломке орудий производства, в отказе от участия в военных походах. Нередко зависимое население в знак протеста против усиливающегося феодального гнета покидали свои насиженные места. Только одно бегство избавляло их от притеснений.
Экономическое развитие Табасарана
Наиболее распространенным традиционным занятием табасаран являлось земледелие. Ведущими зерновыми зонами были плоскостная и предгорная. И.-Г.Гербер сообщал, что живущие близ Дербента табасараны «питаются пашнями и скотиною», имеют «хорошие деревни и пашней довольно». Наиболее полно об этом сказано этим же автором в другом разделе его работы. «Половина Табасарани,— отмечал И.-Г. Гербер,— к Дербенту лежащие, имеет хорошие поля и хлебородную землю, а другия, к горам живущия, питаются только одною скотиною и не имеют пашен или хлеба, ибо от стужи ничего не растет, понеже горы, под которыми они живут , летом и зимою снегами покрыты, и снега, которые у них падают, в июле месяце разтаевают, и для того убогие люди».
Сеяли в основном жители Табасарана пшеницу, ячмень, овес, хлопок, марену, коноплю, рис. «Главный их промысел,— писал Ф.Ф.Симонович в 1796 г. о табасаранах,— есть хлебопашество, состоящее в сорочинском пшене, пшенице и ячмене ... ». Об этом свидетельствовали также М.К.Ковалевский и И.Ф.Бларамберг. Табасараны, писали они, «упражняются в хлебопашестве, сеют сорочинское пшено, пшеницу и ячмень».
В 1831 г. П.Ф.Колоколов утверждал, что в Нижнем Табасаране «кроме посева пшеницы, ячменя и конопли, сеют хлопчатую бумагу, а в некоторых местах табак и марену ...». В Верхнем Табасаране занимались земледелием, хотя земля его не очень плодоносна. Сеялись «преимущественно: пшеница и ячмень, в небольшом количестве просо, конопля и кукуруза».
Одним из решающих условий успешного возделывания хлебов было применение искусственного орошения. Жители Южного Дагестана «весьма искусно проводили из рек и ручьев каналы по полям своим для того, что по жаркому там климату хлебопашество, особливо же сорочинского пшена, требует земля полива воды». Как утверждал Ф.Ф.Симонович - табасараны занимаются «напоеванием полей посредством проведенных из речек и ручьев канав весьма в хлебопашестве успевают». Для орошения своих полей табасараны использовали речки Бугам, Хамейда и Дарваг-чай.
Значительное место в хозяйственно-экономической жизни жителей Табасарана занимало садоводство. Разводили фруктовые деревья, шелковицу (тутовник), создавали сады, виноградники. Основными фруктовыми деревьями были яблоня, груша, черешня, тутовник, кизил, айва и т.д. Повсюду в Табасаране росли ореховые деревья целыми рощами. «Из плодоносных деревьев, — писал П.Ф.Колоколов, — большею частью ореховые, кои растут по долинам. В некоторых магалах есть в небольшом количестве фруктовые и виноградные сады». Этот же автор отмечал, что в нижней части Табасарана «из плодоносных дерев ореховые в изобилии, равно как фруктовые и виноградные сады, а в некоторых селениях занимаются и шелководством».
Говоря о садоводстве, нельзя не сказать о собирании дикорастущих плодов. В лесах Табасарана встречались дикий виноград, грецкий орех, рябина, тутовые деревья, дикорастущие абрикосы, персики, которых местные жители собирали и сушили на зиму.
Другим более важным занятием табасаран в изучаемый период являлось скотоводство. О занятии табасаран скотоводством, П.Ф.Колоколовым сказано, что они «имеют довольное количество рогатого скота, преимущественно же баранов и коз». В горном Табасаране предпочтение отдавалось мелкому рогатому скоту, так как овец на зиму перегоняли в равнинную часть Табасарана и Азербайджана. Овцы хорошо переносили перегоны. Но главное было в том, что овцы давали в большом количестве шерсть, которая служила сырьем для многих видов домашних промыслов, которыми, как и все дагестанские горцы, занимались и табасараны.
На юго-востоке Табасарана было развито буйволоводство. Буйволы в сравнении с быками обладали больше работоспособностью на пашне и при перевозке грузов, лучше переносили жару. Но они плохо переносили холод и требовали больше корма. Значительное число хозяйств держали лошадей в основном для верховой езды.
Успешное развитие скотоводства было связано с наличием достаточного количества зимних и летних пастбищ. Летние пастбища были расположены в горах по хребту Рапак, Калуг-даг, где в самое жаркое время содержался мелкий рогатый скот. С наступлением холодов скот с высокогорных пастбищ перегонялся на зимние пастбища. Об этом П.Ф.Колоколов писал так: «Летом жители Табасарана скот пасли по хребтам верхнего Табасарана, а зимою по долинам нижнего».
В каждом хозяйстве разводили птицу, в основном кур. Занимались жители Верхнего и Нижнего Табасарана и пчеловодством, хотя «в небольшом количестве».
Большим подспорьем в экономической деятельности табасаран были домашние промыслы, обеспечивающие нужду населения в одежде, обуви, предметах домашнего обихода, в сельскохозяйственном инвентаре. В каждом ауле производились изделия, предназначенные исключительно для удовлетворения потребностей жителей данного аула и некоторых соседних деревень - это упряжь скота, обувь, одежда, домашняя утварь и множество других предметов, реализовавшихся на местном рынке.
Наиболее распространенные виды промыслов и ремесел у табасаран были, связаны с обработкой шерсти и кожи. Табасаранские мастерицы из шерсти пряли нити, ткали ворсовые ковры, пользовавшиеся большим спросом даже за пределами Дагестана, известные под наименованиями «дербентских» и «табасаранских». Были известны и другие типы ковров. Ковроделие было чисто женским занятием, в которое табасаранки вовлеклись с детских лет.
Шерсть шла и на производство войлока. Вязали из шерстяных нитей носки, джурабы, веревки, хурджины, мешки и т.д.
Жители некоторых населенных пунктов славились выделкой красок. Мастера пользовались в основном красками местного производства. В качестве красителей использовали кору дуба, ореха, корни барбариса, травянистые растения, листья деревьев, марену и т.д. Марена давала много различных оттенков в зависимости от способа приготовления раствора.
Было также развито в определенных аулах Табасарана изготовление различных изделий из кожи. Из овечьих шкур, после тщательной обработки, выделивались шубы, тулупы, папахи. Их козьих шкур готовили различные сумки, мешки, веревки, нитки. Из обработанной кожи крупного рогатого скота делали ремни, обувь, детали сельскохозяйственных орудий.
Отдельные табасараны занимались и обработкой глины в строительных целях, а также изготовлением из нее посуды и других керамических изделий. Одним из таких центров было с. Джулии, вокруг которого были залежы глины высокого качества. Гончарные мастера изготовляли посуду самых разнообразных форм и назначений. По сравнению с медной, глиняная посуда в жизни горцев играла первостепенную роль. Ее употребляли не только в качестве тарелок, мисок, но и для варки пищи.
В Табасаране также была распространена обработка камня, в частности декорирование надмогильных стел резьбой арабской вязи или разных изображений. Это легко подтверждают сохранившиеся до наших дней надмогильные стелы на кладбищах многих табасаранских сел. Из камня изготовляли и ряд приспособлений для различных хозяйственных и бытовых потребностей. Хозяйственно-бытовой инвентарь из камня представлен множеством жерновов для размола зерна.
Широко была развита в Табасаране и обработка дерева, так как древесина здесь имелась в достаточном количестве и ассортименте. Мастера по обработке дерева особо известны были из Хурика и Ханага, изготовлявшие предметы с начала до конца. Но были и такие мастера, которые специализировались на изготовлении той или иной части предмета. Изделия мастеров из табасаранских сел пользовались большим спросом у соседних народов и шли для удовлетворения потребностей местного населения.
Важную роль в экономике Табасарана играла торговля. В торговый оборот табасараны в первую очередь пускали те изделия или товары, которые у них были в достаточном количестве, сами выращивали, разводили или изготовляли. Это изделия из шерсти, глины, кожи, металлов, дерева из Джули, Хурика, Хучни.
Табасараны поддерживали торговые связи со всеми окружавшими их народами Южного Дагестана. П.Ф. Колоколов писал по этому поводу, что «табасараны ведут торговлю большею частью с Дербентом, с вольными народами каракайтах и кубачи. Они сбывают нарушну, паласы, ковры, также баранов, масло, сыр и мед. Из Дербента получают соль и бумажные ткани. Из Кубачи - огнестрельное и холодное оружие». Он же подчеркнул меновой характер («большею частью сменою») торговли, отсутствие у табасаран собственных денег, своей монеты, хождение у них так называемых ханских денег, обращение у них российских серебряных рублей, которых предпочитали перед другими монетами.
Табасаран поддерживал связи с соседями разного направления торговыми путями. Согласно имеющимся сведениям, через Табасаран проходила дорога «из Северного в Южный Дагестан, минуя Дербент..., мимо Иран Хараб, по долине Меньшего Дарбаха, на Майдан Булак, через деревню Дарбах и, переходя Дербентскую стену и крутизну Табасаранского хребта по долине Деремержлер, которая переменилась у деревни Маграга в страшной глубокой дефиле теснистыми каменистыми проходами, до урочища Девичу Магатан. От сего места разделилась на две другие дороги: идет в Дербент и к большой дороге, Ельчи юл называемой... Другая же табасаранская дорога идет от Майдан Булака вверх по долине Меньшего Дарбаха через деревню Зыл, Дербентскую стену и Табасаранский хребет, деревню Пенчи, урочище Кадучи, мимо деревни Маграги, узкими проходами и теснистыми каменистыми местами к урочищу Девичу Магатани и далее». Из внутренних путей особо значимой была дорога «по маршруту Хараг-Хучни- Ляхля- Кувиг- Хив и т.д.», которая называлась «вилаятарин рякъ» («дорога владений»).
Политическое положение Табасарана во второй половине XVIIIв.
Во второй половине XVIIIв. Табасаран оказался втянутым в политические события, связанные с деятельностью Фатали-хана Дербентско-Кубинского. Дело в том, что в начале 60-х годов XVIIIв. Фатали-хан с целью расширения своих владений, захватив несколько провинций Дербентского ханства, в 1765г. «согласясь с лезгинами, шамхалом Муртазалием, уцмием Амир-Гамзой и кадием Табасарана» решил подчинить своей власти Дербент.
К осаде города кубинский хан приступил в заранее установленное время. Союзным войскам городское население открыло ворота города, после чего был ограблен ханский дом и все имения правителя Дербента Магомет-Гусейн-хана, а все его имущество было разделено между союзниками. Кроме этого, уцмий, кадий и шамхал за услуги свои получили доходы с некоторых деревень Кубинского и Дербентского ханств, а именно, шамхал с 6 деревень, уцмий одну деревню Малакалыль в Дербентском ханстве, кадий денежное вознаграждение, которыми «пользовались они еще в 1796 году».
В итоге Дербентское ханство было присоединено к Кубинскому. В 1774г., разбив войска шемахинского хана Агаса и его союзника Мерсель-хана, Фатали-хан захватил Шемаху, при этом во время переговоров был предательски убит Мерсель-хан аварский.
Политика Фатали-хана, направленная на расширение и укрепление своей власти вопреки интересам дагестанских владетелей и предательское убийство им аварского хана встревожило их и привело к созданию антикубинской коалиции. В его состав вошли кайтагский уцмий Амир-Гамза, казикумухский Магомед-хан, аварские Нуцал-хан и Умма-хан, табасаранский Рустем-кадий и казанишенский правитель Тишсиз-Бамат.
Это обстоятельство привело к межфеодальной борьбе в Табасаране. Шейх-Али-бек, подкупленный Фатали-ханом, убил майсума Муртазали и стал правителем Южного Табасарана. Однако очень вскоре он вынужден был бежать к Фатали-хану и искать его покровительства. С помощью кадия Табасарана и уцмия правителем майсумства стал сын убитого Муртазали — Навруз-бек. В виду того, что последний был немым, опекуном ему была назначена его мать Ханум-бике Карахан-бек-кызы, которая с достоинством исполняла обязанности майсума. За помощь, оказанную кадием, ему было отдано управление над магалом Ярей, что входило в состав владений майсумства Табасарана.
Табасаранские кадий и майсум, Магомед-хан Казикумухский, кайтагский уцмий Амир-Гамза стянули свои войска к берегам реки Самур, чтобы напасть на Кубу — резиденцию Фатали-хана. Собрав войско Фатали-хан выступил им навстречу. В 1774г. в Кубинском уезде в местности Гавдушан сошлись два отряда, где и произошло кровопролитное сражение. «Счастье, — писал А.-К.Бакиханов, — клонилось сначала в сторону Фет-Али-хана, но Али-бек, храбрый сын усмия, так быстро ударил по центру неприятельских войск, что победа присоединилась к его мужеству. С обоих сторон потеря была чувствительная, Магоммед-Тишсиз Эльдар-бек казикумухский и Шейх-Али-бек майсум легли на поле битвы; пораженный Фет-Али-хан удалился в Сальян», бросив Кубу, которой овладев Магомед-хан Казикумухский «начал там осуществлять ханскую власть».
Убедившись в том, что собственными силами невозможно вернуть утраченные позиции, кубинский Фатали-хан, находясь в Сальяне, отправил к русской императрице Екатерине II наиба Дербента Мирзу-бека Баята с просьбой о помощи. После этого сам Фатали-хан тайно через Шабран и Мушкур пробрался в Дербент, куда «стали стекаться к нему приверженцы его».
В январе 1775г. к правительству России с просьбой оказать помощь хану Дербентско-Кубинскому обратился шамхал Тарковский. Он писал, «чтоб от России подали помощь, (для победы) над злодеем оным (уцмием Амир-Гамзой)». Более того, он в своих письмах заверял о готовности для «искоренения злодеев (уцмия Амир-Гамзы) ... совокупиться с Российской армией ...».
Российское правительство в свою очередь, получая донесения от русских консулов в Азербайджане, кизлярского коменданта и астраханского губернатора, внимательно следило за событиями, происходившими на Кавказе. Поражение хана Кубы, одного из самых последовательных сторонников русской ориентации на Кавказе, безусловно, не отвечало планам внешней политики России. И если, как видно в дальнейшем, правительство Екатерины II стремилось не допускать чрезмерного усиления правителя Дербентско-Кубинского, то не в меньшей степени оно было заинтересовано в том, чтобы не допустить торжества противников Фатали-хана, в лагере которых было немало феодалов-приверженцев Турции и Персии.
Доставка письма правителя Кубы и получение ответа Екатерины II в условиях того времени требовали длительного ожидания. Поэтому царское командование на Кавказе решило до получения указаний правительства оказать Кубинскому ханству возможную дипломатическую поддержку. Командование царскими войсками потребовало от феодальных владетелей Дагестана, входивших в антикубинскую коалицию, прекратить вооруженные действия против Фатали-хана.
Весной 1775г. отряд русских войск во главе с майором Криднером совместно с Фатали-ханом направился в Кайтаг и Табасаран, а остальные войска под предводительством генерала де-Медема с отрядом шамхала пошли в другие районы Южного Дагестана. Войска майора Криднера, состоявшие из 1411 солдат и офицеров с 6-ю артиллерийскими орудиями, разбив уцмия и его союзника казикумухского Магомет-хана, вступили в Табасаран по дороге, «идущей через кадиеву деревню Зиль к деревне Ерси». Табасараны уклонились от боя и укрылись «в крепкие места гор». Криднер, не рассчитав своих сил, зашел слишком далеко в глубь Табасарана с недостаточным числом войск, потерял в стычках с табасаранами «штандарт, знамя и барабан». Не был поддержан Криднер и кадием Табасарана и ему пришлось возвратиться в Дербент, а потерянные им регали царского отряда были выкуплены де-Медемом за 170 рублей.
Причиной поражения табасаран, как и других народов Южного Дагестана, несмотря на победу над майором Криднером в верхнем Табасаране было то, что силы кадия Табасаранского и уцмия Кайтагского были истощены в многочисленных сражениях с русскими войсками и отрядами Фатали-хана. Однако кадий Табасарана и уцмий Кайтагский, прежде чем покориться воле российского правительства, выставили свои требования — «дабы он (Фатали-хан) не в Дербенте, а в Кубе, в его принадлежащем месте был, ему тогда и аманатов дать в состоянии и быть верными во всем удовольствии сделают».
В рапорте Екатерине II де-Медем сообщил содержание приведенного заявления и просил указаний правительства. Кадий и уцмий объявили, писал он императрице, что «имеют неудовольствие на дербентского Фатали-хана в имеющейся у них между собой вражде» и хотят Дербент отторгнуть от Кубы.
Однако российское правительство решительно воспротивилось передаче Дербента врагам Кубинского ханства. В рескрипте Екатерины II де-Медему от 5 октября 1775г. была дана исчерпывающая установка оставить Дербент в составе Кубинского ханства. В рескрипте говорилось: «Поручается вам, сыскав безопасный способ, дать знать ему, уцмию, словесно, чтобы он город Дербент оставил без всякого на него неприятельского покушения и в спокойном владении своего хана. А инако мы принуждены будем по его оказанной нам противности принять потребные меры к воздержанию его своевольного в нашем соседстве распространения». В том же рескрипте Екатерина II указывала: «никогда его (Фатали-хана) не огорчите».
Кавказское командование, руководствуясь указаниями правительства, приостановило военные действия, и в то же время дало знать кадию Табасаранскому и уцмию Кайтагскому, чтобы они отказались от своих замыслов в отношении Дербента.
После этого Рустам-кадий Табасаранский вместе с уцмием Кайтага «присягнул на верное подданство России и представил в Дербент аманатов».
Проводя утонченную и очень осторожную колониальную политику, Россия даже после подписания Кючук-Кайнарджийского договора не решалась присоединить владения Северо-Восточного Кавказа. Даже после того, как владетель Табасарана и уцмий Кайтага присягнули в 1775 году, в период похода в Дагестан генерала де-Медема, на подданство России и дали аманатов, последовал приказ русского правительства не считать их русскими подданными.
Между тем, возвышение Фатали-хана, придерживавшегося русской ориентации, наличие русского гарнизона в Дербенте сильно встревожило правящие круги Турции и Ирана. Оттоманская Порта и шахская Персия потребовали вывода русских войск из Дербента. Русское правительство, как выше сказано, не пожелало осложнять взаимоотношения с Турцией, с которой, по словам Екатерины II, «мир восстановлен и многие с ней дела еще совершенно не оконченными остаются». Весной 1776г. русские войска были выведены из Дербента. Вместе с тем Россия, желая закрыть путь для вмешательства в дела Северо-Восточного Кавказа, стала добиваться примирения владельцев Дагестана с Фатали-ханом.
Российское правительство, проводя эту линию, не только имело в виду оказание помощи кубинскому хану, но и принимало во внимание как реагируют Турция и Персия на события, происходившие на Кавказе. Правительство Екатерины II опасалось, что продолжение борьбы дагестанских владетелей с кубинским ханом может привести к вмешательству правящих кругов Турции и Персии, что было крайне невыгодно России.
В это время Россия играла важную роль во взаимоотношениях владетелей Табасарана с некоторыми владетелями Дагестана и Фатали-ханом. Кавказскому командованию удалось дважды в марте и апреле 1776г. в селении Дарваг в Табасаране провести сборы дагестанских владетелей для их примирения. В них участвовали Фатали-хан Кубинский, шамхал Тарковский Муртузали, буйнакский владетель Бамат, уцмий Кайтага Амир- Гамза, Рустам-кади Табасаранский, Магомед-хан Казикумухский и ряд других правителей.
Российское правительство стремилось на этих сборах установить нормальные взаимоотношения между Кубинским ханством, с одной стороны, уцмием Каракайтагским и его союзниками, с другой, выдвинуть своего кандидата на правление Южным Табасараном (майсумством), достигнуть договоренности о возвращении России имущества и материалов экспедиции Российской академии наук и создать нормальные условия для русской торговли.
В этих сборах особую дискуссию между южно-дагестанскими владетелями вызвал вопрос о претендентах на правление майсумством Табасарана. Незадолго до сборов дагестанских феодальных владетелей власть в майсумстве Табасарана при помощи кадия Табасаранского и уцмия Кайтага захватил их ставленник Али Кули Саид-оглы, убивший майсума Навруз-бека и двух его сыновей, тесно связанных с Кубинским ханством. Фатали-хан требовал изгнания узурпатора, стремясь передать Южный Табасаран в управление Магомед Гусейн-беку, сыну бывшего майсума Шейх-Али-бека, которому впоследствии наследовали его братья Сограб-майсум, Шамхал-майсум и сын последнего Кирхляр-Кули.
В этом вопросе Фатали-хана поддерживало и российское правительство. Де-Медем в письме в Коллегию иностранных дел сообщал: «необходимо майсумом Южного Табасарана поставить Магомед Гусейн-бека», на что императрица Екатерина II отнеслась одобрительно и дала указание стараться «на максютовское (майсумское. - Авт.) владение восстановить начальником надежного человека».
Кадий и уцмий не только не согласились с требованиями российского правительства и кубинского хана о назначении майсумом Южного Табасарана Магомед Гусейн-бека, но и заявили, что после ухода русских войск из Дербента в Кизляр, «они его поставленного убьют». Только своевременная помощь Фатали-хана, пославшего в Табасаран вооруженные отряды, сохранила жизнь этому кандидату в майсумы, а угрозы со стороны российского командования ответить репрессиями на неподчинение заставили уцмия и кадия смириться.
Утверждению своего ставленника в Южном Табасаране Фатали-хан придавал большое значение, потому что Табасаран занимал стратегически важное в торговом и военном отношении положение, примыкая к владениям уцмия, прикрывала торговый путь, шедший из России в Азербайджан и Персию. Присоединение майсумства Табасаранского к той или иной борющейся стороне могло бы дать ей преимущественное положение над соперником. Не случайно уцмий и кадий заявляли, что утверждение ставленника хана Кубинского в Южном Табасаране угрожает им потерей самостоятельности, что «... лучше лишиться своих владений, чем его хана на себя допустить».
В итоге борьбы за Южный Табасаран победа осталась на стороне Фатали-хана и его ставленника. При помощи России Фатали-хану удалось сломить яростное сопротивление своих врагов — кадия и уцмия.
Кроме того, во время сборов в апреле 1776г. в селении Дарваг дагестанских владетелей были приняты обязательства владетелей Табасарана и Кайтага перед Россией о нормализации отношений с Фатали-ханом Кубинским. «Мы, нижеподписавшиеся дагестанские владельцы кайтагскй уцмий Амир-Гамза и табасаранский кадий Рустам, обязуемся исполнить нижеследующее:
1-е. Дербентского и кубинского хана оставить спокойно означенными ему подлежащими владениями владеть и никакой обиды его подданным, равно и ему, не чинить, в торгах между его и нашими людьми никакого вмешательства и грабежа не делать, а напротив того, показывать каждому всякое вспоможение. А если кто из наших подвластных в том окажется приступительным, то обиженному делать подлежащее удовольствие.
2-е. Равно и ему, Фатали-хану, приезжающим в Дербент и в прочие его владения жительствы нашим подданным таковым же образом поступить, в неподлежащие ему места отнюдь не вступаться, а оставаться ему так, как и прежде был, пользоваться своей долей.
3-е. Российско-подданным, равно как и прочим христианского закона людям, как торговым, так и проезжающим для других через границы наши, так же никакого грабительства и захвата не делать, и кроме подлежащего по прежним установлениям не брать, но впредь упреждение, чтоб чего иногда им от подвластных учинено не было, должны их препровождать.
А если в чем против сего и против той, прежде отданной, нашей присяги окажемся неисполнительными и какие произойдут от нас, нижеподписавшихся непорядки, касающиеся для российско-подданных или дербентскому хану и его подвластным, то подвержены неминуемому гневу Е.И.В. и за то достойному наказанию, в чем и подписуемся».
Итак, достигнутое соглашение должно было обеспечить спокойствие на Восточном Кавказе, благоприятствовать развитию торгово-экономических связей Дагестана с владениями Азербайджана и способствовать расширению русской торговли с Кавказом и странами Ближнего Востока. Однако, следует отметить, что в тех конкретных исторических условиях одним соглашением не могло быть достигнуто примирение — слишком уж сильны были противоречия между владетелями Восточного Кавказа.
Все это понимало и кавказское командование. В рапорте участника переговоров премьер-майора Фромгольда говорилось, что «желаемого здесь спокойствия никогда быть не может, ибо уцмий и кадий, хотя и дали свою подписку в том, чтоб хану (Фатали-хану. - Авт.) ничего не делать, однако сие показывают они по одной наружности, зная что российское войско здесь долго быть не может, а внутренне пылают к нему злобою, так что, если отсюда выступить, то не упустят ни малого времени возобновят на него свое гонение, хан же напротив того, подражая своему честолюбию и гордости, не только желает быть спокойным, но еще мысли его клонятся, чтоб покорить, как выше сказано, всех своих неприятелей под свою власть».
Табасаранские правители стали ориентироваться на российские власти на Северном Кавказе. И стараясь показать свое предрасположение, Рустам-кади совместно с уцмием Амир-Гамзой отправил кизлярскому коменданту И.И.Штендеру от 5 мая 1776г. письмо, в котором говорилось об их стремлении к мирным взаимоотношениям с Фатали-ханом. «Уцмий и кадий табасаранский, — говорится в письме, — по велению ее императорского величества согласились о примирении с Фатали-ханом, но только он, Фатали-хан, на то не соглашается и с нами не мирится... Мы (уцмий и кадий. - Авт.) всегда повелениям вашим повиноваться должны и с приказания вашего находящемуся в Дербенте на все ево повеления послушным состоим, но он, Фатали-хан к миру с нами не соглашается. А мы в ево города подвластные, т.е. Дербент, Кубу, Мушкур и Шабран, не вступаемся, также и он, Фатали-хан наши владения не вступался б. В протчем повелении Е.И.В. послушным быть должны».
Пророссийская ориентация некоторых феодальных владетелей Дагестана, в частности правителей Табасарана, шамхала Тарковского, Фатали-хана и других сильно встревожило турецкие и персидские правящие круги. Турецкое правительство предъявило России ряд запросов, касаясь которых Екатерина II писала российскому послу в Константинополе Репнину: «удивительно, весьма, сделанное турецким министром, неужели событие, имеющее место так далеко от Турции, может турок интересовать». Императрица в своем письме пообещала, что Россия не будет тревожить Турцию вмешательством в дела на Кавказе.
Весной 1776г. российский гарнизон был выведен из Дербента в Кизляр. Одной из основных причин этого действия являлись неоднократные протесты Турции и Персии. В рескрипте генералу де-Медему в декабре 1775г. Екатерина II подчеркивала необходимость воздержаться от конфликта с Турцией.
Подобные же соображения имелись у российского правительства и в отношении Персии. России было крайне невыгодно обострять отношения с Персией, через который шла торговля Российской империи со странами Востока. Не случайно Екатерина II во многих письмах подчеркивала, что Кубинское ханство является подвластным Персии. Не случайно также поход русских войск в Южный Дагестан императрица во многих документах объясняла как самовольные действия де-Медема, а в других — как карательную экспедицию, направленную на укрепление престижа России.
Однако подобного рода заявления были лишь прикрытием истинных целей России, которая хотя и не приняла Кубинское ханство в свое подданство и вывела военный гарнизон из Дербента, но оказала огромную помощь своим сторонникам на Кавказе, укрепив здесь свои позиции.
В 1787г. в связи тем, что началась русско-турецкая война, осложнились международные отношения на Кавказе в целом. Однако большинство феодалов Дагестана узнав о начале войны поспешили заверить Россию о своей преданности. «Письма, в которых искали моей дружбы, — сообщал П.С. Потемкин, —были получены от всех владельцев Дагестана». С началом войны для определения верности всех владельцев в расположении к России и выяснения нет ли подсылок от Порты в Дагестан был направлен из Кизляра Навруз Али Иманкулов. После возвращения он подтвердил, что дагестанские владетели остаются верны России. Это произошло, по словам П.С.Потемкина, по той причине, что «все жители (Дагестана. - Авт.) желают безмерно быть под покровительством России. Почему ханы и боятся преклониться на приглашение Порты».
Основываясь на личных наблюдениях и многочисленных сообщениях, поступающих из Нагорного Дагестана, генерал Горич в рапорте от 3 февраля 1788г. князю П.С.Потемкину писал: «Хотя здесь (в Дагестане. - Авт.) со стороны турок распространяемые разные слухи, как-то об отправке турецких войск на Кавказ и Дагестан, рассеиваются, но горцы сами видят, что то не сбыточно... , я нахожу во всех горских народах доброе к нам расположение и, если угодно будет вашей светлости, могу собрать войско из них».
Между тем в Дагестане началась междоусобная борьба между Фатали-ханом и группой дагестанских владетелей, возглавляемой Ума-ханом Аварским. Причиной этой междоусобицы считают то обстоятельство, что аварский хан искал случая отомстить Фатали-хану за убитых в борьбе с ним своего дядю Нуцал-хана и двух его сыновей. С набранными почти по всему Дагестану войсками Ума-хан и его союзники выступили против Фатали-хана. Табасаран в войске аварского хана не было, они все еще оставались верными России и поэтому не выступили против хана Дербентско-Кубинского.
Тем не менее, Турция, следившая за всеми, что здесь происходило, пыталась использовать ополчение горцев в своих корыстных целях. Для этого в ставку Ума-хана были отправлены эмиссары султана. Они привезли крупные суммы денег и щедрые подарки предводителям ополчения и уговаривали их учинить нападение на Грузию. Слухи о прибытии турок в лагерь Ума-хана, о предстоящем нападении на Грузию и скором изгнании русских войск с Кавказа распространились по всему Закавказью. Обеспокоенное царское командование послало гонца с письмом к владетелям Дагестана, в котором потребовало прекратить распри. Перед предводителями ополчения встала альтернатива — либо склониться на сторону султана и выступить в Грузию на соединение с его войсками, либо склониться на сторону России. После споров военачальников, не пришедших к единому мнению, вопрос был поставлен перед всем ополчением. Как свидетельствует присутствовавший при этом лазутчик, «все войско единодушно объявило нет», что выступить в Грузию на соединение с войсками султана «не согласно», а просит «его (Ума-хана. - Авт.) возвращения в свои дома».